Звонок раздался во втором часу ночи, я выругался и ответил. Это был мой лучший друг Фирс. Мы были знакомы уже много лет и за все эти годы, он ни разу не звонил мне в такое время, поэтому я был удивлен тому, что он не только позвонил, но и обещал подъехать в ближайшие полчаса.  

Фирс обычный, скромный парень, который всегда говорит очень медленно и тихо, никогда лишний раз не привлекает к себе внимания, прежде чем что-либо сделать взвешивает все «за», «против», «возможно» и «лучше не стоит», но сегодня было что-то не так. По всей видимости, произошло нечто из ряда вон выходящее и это меня настораживало.

Я сидел в своем любимом кресле и наблюдал, за тем как он носится по моему коричневому ковру, расстеленному посередине комнаты, в тапочках для гостей. Точно не помню, предложил ли я ему чай и как на нем оказались тапочки, но парень был взбешен, и мне не очень хотелось, чтобы все его эмоции вылились на меня – я ведь всего лишь скромный слушатель его рассказа.

Эмоции Фирса были полностью негативны и все же достали меня своими крепкими, черными лапами. Я был в недоумении, как за какие-то двое суток с нашей последней встречи, мой друг вляпался в такие неприятности?

В начале его рассказа я было хотел засмеяться, настолько смешно и комично выглядел Фирс, но в скором времени я захлопнул рот и не проронил ни слова, до того самого момента, когда друг уже лежал на ковре и смотря в потолок, тяжело дыша, говорил:

— Боже, как можно быть таким глупым? Идиот. Придурок. Мерзавец. Боже мой, я такой кретин! Ну как я могу быть таким кретином? В чем я оступился, а главное, что теперь мне делать?

После последних слов о том, что делать Фирсу, я, недолго думая, ляпнул в ответ «застрелись» и сделал глоток, уже холодного, чая. Фирс вскочил на ноги так неожиданно, что я чуть не поперхнулся чаем, и выпучил на него глаза в ожидании, что он скажет на этот раз. За эти несколько секунд стало понятно, что моя гениальная идея о самоубийстве, его порадовала, но как только наши глаза встретились и Фирс открыл рот, я понял, что самоубийство откладывается на неопределенный срок. 

Не скажу, что радовало и одновременно пугало меня больше всего в тот момент, факт, что я предложил идею или очень рискованное предложение Фирса, которое я не забуду до конца своих дней. После того как друг вскочил с ковра, он сказал всего несколько слов:

— Мы подстроим самоубийство!

Было бы лучше, если бы мы, в ту ночь, просто бы выпили и завалились спать.

Стив Инглис и Фирс Бирино